| Цитаты Венедикта Васильевича ЕрофееваВенедикт Ерофеев ( 24.10.1938 - 11.05.1990 ) - русский, писатель, прозаик | |
В этом мире я только подкидыш.
Всё на свете должно происходить медленно и неправильно, чтобы не сумел загордиться человек, чтобы человек был грустен и растерян.
Ничто не вечно, кроме позора.
Виною молчания ещё и постоянное отсутствие одиночества: стены закрытых кабин мужских туалетов исписаны все снизу доверху, в открытых - ни строчки.
Если б меня спросили: как ты вообще относишься к жизни, я бы примерно ответил бы: нерадиво.
Степень бабьего достоинства измерять количеством тех, от чьих объятий они уклонились.
Мне не нужна стена, на которую я мог бы опереться. У меня есть своя опора и я силен. Но дайте мне забор, о который я мог бы почесать свою усталую спину.
Надо уметь «подождать до времени», чтобы избавиться от упрёков разных сопляков, вроде Гамлета; надо доносить свои башмаки, прежде чем решиться.
И главное: научить их чтить русскую литературную классику и говорить о ней не иначе, как со склонённой головой. Всё, что мы говорим и делаем, а тем более всё, что нам предписано «сверху» говорить и делать - всё мизерно, смешно и нечисто по сравнению с любой репликой, гримасой или жестом её персонажей.
Я успел только пригубить из чаши восторгов, и у меня её вышибли из рук.
Великолепное «всё равно». Оно у людей моего пошиба почти постоянно (и поэтому смешна озабоченность всяким вздором). А у них это - только в самые высокие минуты, т. е. в минуты крайней скорби, под влиянием крупного потрясения, особой утраты. Это можно было бы развить.
В Московском университете я стал, во-первых, читать Лейбница, а во-вторых, выпивать. Я перестал ходить на лекции и семинары. Приподнимался утром и думал, пойти мне на лекцию или семинар? Думаю: а зачем мне это надо, - и не вставал, и не выходил. Видимо, я не вставал, потому что слишком вставали все другие. Ну, идите вы, думал я, а я останусь лежать, потому что у меня мыслей много.
У него зато душа грамотная, душа - с высшим образованием.
Вела себя естественно и позорно.
Смысл новой русской литературы не в этнографической достоверности и не в разоблачении страны, а в показе того, что под тонким культурным покровом человек оказывается неуправляемым животным.
Когда Господь глядит на человека, он вдыхает в него хоть чего-нибудь. А тут он выдохнул.
Жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо так, чтобы не ошибиться в рецептах.
Я ведь как Жанна д’Арк. Та тоже - нет, чтобы коров пасти и жать хлеба - так она села на лошадь и поскакала в Орлеан, на свою попу приключений искать.
Если каждая пятница моя будет и впредь такой, как сегодняшняя, - я удавлюсь в один из четвергов!
Мое завтра светло. Да. Наше завтра светлее, чем наше вчера и наше сегодня. Но кто поручится, что наше послезавтра не будет хуже нашего позавчера?
