| Цитаты Ильи Григорьевича ЭренбургаИлья Эренбург ( 26.01.1891 - 31.08.1967 ) - русский, журналист, писатель, поэт, публицист | |
Разные бывают люди: одни вылеплены из воска, другие высечены из камня; это вопрос не убеждений, а природы, и часто человек выбирает путь, мало соответствующий материалу, из которого он сделан.
Война для народов - это слёзы и кровь, это вдовы и беспризорные, это раскиданное гнездо, погибшая молодость и оскорблённая старость...
В искусстве, может быть, самое большее когда не понимаешь откуда сила.
Есть в музыке огромное преимущество: она может, не упоминая ни о чём, сказать всё.
Настоящие писатели всегда стремились выразить не себя, а через себя мысли и чувства современников.
Чужое горе - оно, как овод,
Ты отмахнешься, и сядет снова,
Захочешь выйти, а выйти поздно,
Оно - горячий и мокрый воздух,
И как ни дышишь, все так же душно.
В лесу деревьев корни сплетены,
Им снятся те же медленные сны,
Они поют в одном согласном хоре,
Зеленый сон, земли живое море.
Но и в лесу забыть я не могу:
Чужой реки на мутном берегу,
Один как перст, непримирим и страстен,
С ветрами говорит высокий ясень.
Ненависть - в тусклый январский полдень
Лед и сгусток замерзшего солнца.
Лед. Под ним клокочет река.
Рот забит, говорит рука.
Нет теперь ни крыльца, ни дыма,
Ни тепла от плеча любимой,
Ни калитки, ни лая собак,
Ни тоски. Только лед и враг.
Нет вечности, и мира тоже нет,
И не на что менять остаток скверных лет.
Есть только мрамор и остывший пепел.
Прикрой его, листва: он слишком светел.
Верность - прямо дорога без петель,
Верность - зрелой души добродетель,
Верность - августа слава и дым,
Зной, его не понять молодым,
Верность - вместе под пули ходили,
Вместе верных друзей хоронили.
Грусть и мужество - не расскажу.
Верность хлебу и верность ножу,
Верность смерти и верность обидам.
Есть город с пыльными заставами,
С большими золотыми главами,
С особняками деревянными,
С мастеровыми вечно пьяными,
И столько близкого и милого
В словах: Арбат, Дорогомилово...
Мне никто не скажет за уроком «слушай»,
Мне никто не скажет за обедом «кушай»,
И никто не назовет меня Илюшей,
И никто не сможет приласкать,
Как ласкала маленького мать.
Умрёт садовник, что сажает семя,
И не увидит первого плода.
О, времени обманчивое бремя!
Недвижен воздух, замерла вода,
Роса, как слезы, связана с утратой,
Напоминает мумию кокон,
Под взглядом оживает камень статуй,
И ящерицы непостижен сон.
Так ждать, чтоб даже память вымерла,
Чтоб стал непроходимым день,
Чтоб умирать при милом имени
И догонять чужую тень,
Чтоб не довериться и зеркалу,
Чтоб от подушки утаить,
Чтоб свет своей любви и верности
Зарыть, запрятать, затемнить,
Чтоб пальцы невзначай не хрустнули,
Чтоб вздох и тот зажать в руке.
Так ждать, чтоб, мёртвый, он почувствовал
Горячий ветер на щеке...
После поэта остаются книги, после художника - полотна, после государственного деятеля - страницы истории. А после человека? Разве что память, немного света и тепла.
Варвары, помышляющие сейчас о войне, готовы умертвить будущее человечества, потому что это не их будущее.
Когда очевидцы молчат, рождаются легенды.
Можно научить начинающего автора преодолеть литературную неграмотность, безвкусицу, научить его читать, но научить его стать новым Горьким, Блоком, Маяковским невозможно.
Искусство не только раскрывает нам глаза, оно раскрывается от жара наших глаз.
Очень трудно в вечер жизни припомнить, понять её утро - меняется освещение, меняется и восприятие того, что видишь.
